Пребывание в больнице, как один из способов познания страны

17. 01. 2017 я уже была дома.
В понедельник, 9 января меня прооперировали, а в пятницу после обеда уже выписали. На 5-й день, как и обещали. В

России после аналогичной операции выписывают на 11-й день. В России в системе здравоохранения вообще многое происходит значительно по-другому. Это я могу утверждать, как пациент со стажем, география клиник которого растянулась от Санкт-Петербурга до Крыма.
Чувствую себя уже достаточно стабильно, могу сидеть, ходить с костылями и писать, поэтому постараюсь по свежим впечатлениям дать свою оценку увиденному и пережитому.

Поступление

Прежде всего меня поразило то, что операция была назначена непосредственно в день поступления.
А как же повтор всех анализов, проведенных не позже 2-х недельного срока?
Их, кстати, было всего 4: кровь (которую здесь берут из вены, а не из пальца), флюорография, рентген сустава и электрокардиограмма. После этого - детальная консультация анестезиолога и полуторамесячное ожидание вызова из госпиталя.
А как же знакомство и личная беседа с лечащим врачом?
А как же непременный клистир и депиляция накануне операции?!
Ничего подобного здесь не произошло. Более того, ранее анестезиолог предупредил, что если операция будет поздно (после обеда), то можно позавтракать (!) не позже семи утра.
Ну, это уже для особо сильных желудком духом! Я, например, если нервничаю, то аппетит может покинуть меня вмиг, даже если за несколько минут до этого я была зверски голодна. А уж есть в тот день, когда тело располосует скальпель… нет, такое не про меня.
Здесь следует сказать, что операция была – эндопротезирование сустава и планировалась уже несколько лет. Но я до последнего увиливала от нее. «Последний», как водится, подкрался незаметно и стремительно. За год я практически потеряла возможность самостоятельно выходить из дому. Даже с тростью, роль которой поначалу подпольно выполнял монопод, и без которой уже никак было даже по комнате.

Подготовка

Итак, в день «Ч» в 9.30 утра я находилась в центральном госпитале Лейрии - Hospital de Santo André - Centro Hospitalar de Leiria http://www.chleiria.pt/
Это большой современный комплекс, где лечат больных из разных регионов Португалии.
В отделении травматологии и ортопедии нас, пятерых поступивших, собрали в комнате ожидания, и дежуривший врач провел небольшую разъяснительную беседу о том, что каждому из нас станут делать. После чего всех отправили располагался по палатам и ждать своего вызова.
Мне было назначено на 16 часов, а до этого была взята кровь, в вену поставлен катетер и выдано одноразовое одеяние, в котором предстояло быть до самого операционного блока.

Это легко написать «взята кровь, в вену поставлен катетер». На самом деле, каждый мой эпизод по забору моей крови превращается в мини-чемпионат среди персонала лаборатории по попаданию в цель. Усугубляют процесс не только глубоко запрятанные вены, низкое кровяное давление, особенно по утрам и особенно на голодный желудок, но и моя какая-то прямо-таки рептилиевая способность мгновенно замерзать. Вот буквально: минуту назад мне было тепло и уютно, но стоит закатать рукава или встать на пол босиком, хоть на миг, - все конечности быстренько становятся ледяными.

Однажды в гостях мы забавлялись со спиртомером. Было прохладно в комнате, и мы стали измерять температуру рук. У кого-то она была 36, у кого-то 34, 32. У меня – 24. как такое возможно? Понятия не имею.
Около часа длился поединок медсестры Аны с моими венами. Периодически ей удавалось добыть из меня несколько кубиков крови, после чего кровоток прекращался, и ко мне постепенно приходило понимание сути выражения «кровь стынет в венах». Ана раздражалась и проявляла признаки отчаяния, уговаривая меня не нервничать и восклицая «забудь!» после каждой неудачной попытки. Как будто это я, а не она нервничала. Я, зная, как медики не переносят какие бы то не было советы, с покорностью агнца, ведомого на заклание, ожидала того момента, когда она уже поймет, что самой ей теперь не справиться и позовет коллегу…
Коллега Витор оказался сноровистее, и уже с третьего захода он сумел нацедить мензурку крови и поставить капельницу с физраствором, для поддержания моего полуобморочного состояния.

В 15 45 я, пришпиленная капельницей, к кровати, ведомой Аной и Витором тронулась в путь по лабиринтам и лифтам госпиталя в направлении оперблока.
Но на столе я оказалась только около 18 30.
Я бесконечно долго, как мне показалось, находилась в холле перед операционной, внимая звукам работающих за дверью наперебой пилящее-режущих инструментов и отчаянному плачу какого-то младенца. Периодически ко мне выходили медики и говорили, что нужно подождать еще немного…
Потом вдруг материализовалась Ана, у которой, похоже, заканчивалась смена. Она совершенно по-матерински погладила меня по голове, успокоив, что ждать осталось совсем недолго, и вообще все будет наилучшим образом. После чего, запечатлев искреннюю, недежурную «безешку» в щеку, растворилась в коридоре. После не только суровая с виду Ана, но и другие сестрички и санитарки еще неоднократно будут удивлять меня неожиданным проявлением неподдельной нештатной доброты…
Когда наконец-то я попала в операционную, выбивая зубами дробь не то от страха, не то от холода, то хватило сил удивиться необыкновенно красивым разноцветным лампам: Не тем огромным, похожими на брюхо летающих тарелок, какие пугали меня в детстве. Эти выглядели как цветок, состоящий из множества разноцветных ячеек: красных, синих, зеленых, белых и желтых.
Настоящая новогодняя гирлянда!

Анестезия меня поразила еще больше. Точнее прогресс, который произошел в этой области медицины. Вместо адской наркоты, отшибающей память и надолго блокирующий сознание после пробуждения, теперь делают укол в позвоночник, отключая чувствительность необходимых зон. После чего следует инъекция, от которой наступает мгновенное засыпание и легкое, как после обычного сна, пробуждение.
После операции я оказалась в палате уже около полуночи. Мои родные извелись и не находили себе места от волнения, так как никто не мог им по телефону объяснить, что происходит и закончилась ли операция. А я в это время несколько раз приходила в себя и снова отключалась. Я чувствовала, как меня возвращают на кровать с помощью специального роликового механизма для перекладывания, потом был рентгеновский стол и большая послеоперационная. И уже ночью я окончательно пришла в себя в своей 3-х местной палате. А следующим вечером уже принимала посетителей с орхидеями )

Оснащение госпиталя

Зная о свой высокой чувствительности к боли, я удивилась, что особенно не страдаю. Помогали обезболивающие препараты, постоянно заменяемый лед, приложенный к ране и функциональные кровати, управляемые пультом. С их помощью можно регулировать высоту, подъем изголовья, углы наклона и изгиба на уровне ног. Очень удобная конструкция.
Над кроватью на кронштейне – ручка для того, чтобы можно было приподняться и рычаг с кнопкой для вызовы сестры.
Возле кровати еще двое суток стоял монитор с аппаратом для измерения давления. Манжета периодически раздувалась на предплечье, и если давление было значительно ниже или выше нормы – раздавался прерывистый звуковой сигнал.

Кровати разделены ширмами. Их задергивают во время перевязок и прочих гигиенических манипуляций. Ведь какая немудреная, но нужная деталь оборудования!
Тумбочки вытянутые, металлические, на колесах, со вторым высоким подвижным ярусом, с ящиком и дверцами по обе стороны, развернутыми к кровати, а не в сторону прохода между кроватями. Тоже очень удобно особенно для лежачих.
В каждой палате на стене телевизор. Правда для меня это был скорее минус, чем плюс. Так как он располагался аккурат напротив моей кровати, и работал без остановки до ночи.За те дни, пока я не могла вставать, чтобы добраться до выключателя, я имела возможность увидеть все предлагаемые шоу-радости 4-х бесплатных телеканалов. Хорошо, что я предусмотрительно запаслась аудиобиблиотекой. Это по крайней мере избавляло от звукового фона. Еще можно было отвернуться и смотреть в окно, откуда открывалась лесистая панорама.

В отделении было ОЧЕНЬ ТЕПЛО! Моя сумка, набитая теплыми вещами простояла без дела. Наши иммигранты, все поголовно в той или иной мере страдающие зимой от отсутствия привычного центрального отопления, и отопительных конструкций в домах в принципе, поймут, что это значит. Следовательно, можно достичь нормальной температуры в помещении при помощи обычных батарей, которые наличествовали в каждой палате. Так почему же в школах этого не сделать, спрашивается? Почему наши дети должны сидеть на занятиях в пальто и перчатках и гробить свое здоровье, чтобы потом поправлять его в нормально отапливаемом госпитале? Такая вот дилемма. Но это тема для другого разговора.

В отделении идеальная чистота. Повсюду попадаются флаконы с дезинфицирующим гелем. На спинке каждой кровати, на стенах коридора, в туалетных комнатах, которые распределены в расчёте одна на трехместную палату.

Я не поленилась сфотографировать одну для примера.

Как видно, здесь есть все необходимое. Бумага, салфетки, горячая-холодная вода, опять же гель, съемная высокая крышка на унитаз для тех, у кого ограничено сгибание суставов. И, замечу, никаких нанотехнологий!

Никому здесь в голову не приходит умыкнуть рулон бумаги или взобраться в обуви на унитаз. Зато любому точно в голову придет продезинфицировать раствором нужные места сантехники, прежде чем ею воспользоваться отчего она практически всегда чистая.

В коридоре есть одно сложное для маневров место. Напротив большой шестиместной палаты расположен склад препаратов и материалов, которые вывозятся на крупногабаритных тележках, закрывающих обзор. Так вот чтобы не случилось столкновения, под потолком установлено два панорамных зеркала. Как на дорожных поворотах, только поменьше.

Уход

За лежачими больными ухаживают тщательнейшим образом. Ежедневная смена всего белья после утреннего обмывания. Да-да, прямо к постели после завтрака приходит сестра или санитарка с небольшим тазиком теплого пенистого раствора и одноразовой поролоновой салфеткой чтобы не только умыть но и обтереть все тело. После чего выдается в пользование свежее белоснежное полотенце банного размера, рубашка и меняется все белье. Оно, кстати все с фирменным принтом, а покрывала – с вытканной жаккардовой фирменной эмблемой.

На третий день, после удаления катетеров и предварительно обклеив пластиком шов, меня отвезли на кресле-коляске в душевую, где я смогла сидя полноценно вымыться.
По нескольку раз в день мне меняли лед, приложенный к ране, а перед сном Ана натирала меня увлажняющим кремом. Чтобы не случилось пролежней.

Рядом с лежачим больным могут находиться ухаживающие. Но по режиму больше чем один – только в определенные часы. Им при входе прикалывают бейджик. Надевать медицинские халаты и бахилы не требуется.

Питание

За пять проведенных в госпитале дней я умудрилась набрать 2 кг.
Думаю, что произошло это от того, что из всего рациона, я могла употреблять только самые не здоровые продукты, а именно: булочки с маслом в неизменной компании кофе с молоком. Ну и фрукты. Следуя особенностям португальских кулинарных традиций, меню распределялось так:
Завтрак:
кофе с молоком или чайный напиток (чаем это не назвать даже с натяжкой) и булочка (в пакете) с маслом (в коробочке).
Обед:
протертый несоленый суп), что-нибудь жаренное, мясо или рыба, гарнир из тушеного картофеля или риса и овощей (в основном различных капуст), пакетик оливкового масла; печенье ( в упаковке), йогурт или яблоко.
Полдник:
равно то же, что и на завтрак.
Ужин (поздний, после восьми вечера, как диктуют традиции) с небольшим различием компонентов – тот же обед.
Опущу какие-либо комментарии по поводу кухни. Достаточно будет сказать, что после первой честно почти съеденной композиции продуктов на ужин, мне вскоре потребовался тазик, ну для того, для чего в самолетах раздают пакеты…
Этот инцидент, заставил меня в дальнейшем крайне осторожно подходить к вопросу питания. А вкус протертого супа из нута с макаронными звездочками и без соли еще надолго теперь отобьет желание вообще употреблять первое блюдо, как таковое, в его португальском исполнении.
Зато очень понравилось то, как разносят питание. Все компоненты уже укомплектованы на подносах по порциям. Даже суп укрыт пищевой пленкой. Вместе с едой подается вилка-ложка-нож-салфетка в бумажном пакете. Все это развозится по палатам в металлическом шкафу.

Такой способ – вовсе не пижонство. Он избавляет отделение от типичного запаха общепита, весьма привлекательного для насекомых, а также стояния больных в очереди у раздаточной с мисками и чашками для компота наготове.

Вообще, я для себя отметила удивительное отсутствие характерных больничных запахов вообще. Уборку делают с какими-то ароматными растворами,

в душевой стоит медовый гель, а свежее белье пахнет свежим бельем без примеси хлорки. Для меня осталось загадкой, чем его умудряются отстирывать до такой белизны, и при этом не обесцветить фирменный красно-зеленый рисунок.

Человеческий фактор

Об отношении к больным среднего и младшего медицинского персонала можно сделать вывод из моего предыдущего описания. Улыбающиеся лица с утра и на протяжении всего дежурства – это скорее правило, чем исключение. Работа очень слаженная и четко распределенная по обязанностям. Медбрат- не редкость. При мне один стажер-паренек выполнял функции санитара. Между собой у персонала дружественные отношения.

Врачи-хирурги – высшая каста. Они спускаются из операционной, аки ангелы на грешную землю отделения по утрам, проносятся с обходом по палатам быстрой тенью и вновь улетают к своим сияющим разноцветными операционными лампами вершинам.
Их не увидеть отдыхающими в ординаторской, доверительно беседующими с медсестрами «за жисть» или на перекуре. И не только по причинам строго иерархичным. Скорее всего они и не знают поименно всех сотрудников отделения. Большинство из них работает в нескольких госпиталях, как местных, так и иногородних, поэтому их время очень лимитировано и расходуется исключительно по назначению. Совершенно непозволительно по правилам сложившегося здесь этикета (как выяснилось) больному быть инициатором беседы с врачом. Только в экстренных случаях через медсестру, если та не может самостоятельно решить какой-нибудь вопрос. Если же у больного возникают какие-либо сомнения, например перед операцией, то ему предложат записаться на повторную плановую консультацию, которую нужно будет ждать с месяц. Для остальных, как я уже писала все беседы ограничиваются одной общей «политинформацией» в день поступления.

Расходы на лечение

Поскольку мой муж является государственным служащим, по закону отчисляемые у него налоги дают право и его семье пользоваться картой ADSE (Главное управление социальной защиты работников в государственных учреждениях). Причем это право распространяется и на обслуживание в частных клиниках. Поэтому за операцию мне не пришлось платить. Только за предварительные обследования и перевязки, когда я уже была дома. Эти затраты учитываются при ежегодной подаче налоговой декларации и частично возмещаются.

Очень субъективное

С учетом всего того, что мне удалось увидеть за не полную неделю пребывания в государственной больнице маленькой, небогатой, полной проблем Португалии, подумалось, а как же тогда обстоят дела у соседних «состоятельных кротов»?
И как так вышло, что сравнительно недавно развывшаяся страна, где еще в 60-е годы женщины рожали дома, научилась так обустраивать и содержать свои клиники?
А в нефтегазовом королевстве миллиардеров и просвещенных планомерно сводится на нет бесплатная качественная медицина, вынуждая людей всем миром собирать средства на заграничное или даже обычное лечение?...